Смутные сумерки В сердце твоем. Страшная тайна Шевелится в нем. К горлу комком Подступают рыданья. Руки крылом Падшего ангела. Жуткое чувство В песнях воспетое В сердце неистовом Что ты наделало? В омут холодный Мыслей бездонных Снова и снова В боли потоках. Снова по лестнице В гулкий колодец. Снов вереницы, Кошмаров морозец. Болью украшено, Страстью задушено, Страшной изменою В сердце засушено. Грязью замазана Святость исходная, Плотью задавлена... Вешайся, родная...

Побегу как собачонка За тобою я, Я теперь уж не девчонка ? Я теперь твоя. Ты не любишь, и не надо, Я и так смогу, Только будь со мною рядом, Ну хоть несколько минут. Не прошу любви и ласки, Я и так люблю. Только бей меня помягче, Я и ад стерплю. Я прощу тебе измены, Больно, и пускай! Не устрою громкой сцены, Лишь не прогоняй. Я прошу совсем немного ? Будь со мной. Ну хотя бы ненадолго Обещай, что мой. И не важно, то, что дальше ? Это не со мной. Нет на свете горше счастья, Чем любить, родной?

И некому звонить, И не о чем писать, И некого любить, И не о чем мечтать. Последняя страница, Перевернута. Конец. Мне больше не родиться, Лишь однажды умереть. И не к чему стремиться, И не за чем искать. И жизнь как небылица, Счастье - ничего не знать. Приятно быть животным, Приятно есть и спать, А ты был идиотом, Ты все хотел понять. ЗЫ прошлая осень

Снова домой, Как будто на бой, Снова друзья Ушли в никуда, Борьба между телом И душой Война между миром И тобой Рядом любовь, Но не с тобой, И так привлекателен Вечный покой. Твои ощущения И мечты На этой земле Никому не нужны. Тебя понимают Струна и листок, Тебя одобряют Петля и крючок. И вместо солнца Злые фонари, И вместо сердца Трубки и винты. И вместо веры Адские попы, И только правды Серые кресты. И грязь в душе, И мусор в башке, Лишь ты одиноко Ищешь пророка... очень старое...

Панихида. Об этом больно помнить И очень страшно забыть. И невыносимо сложно Тебя и меня простить. Простить за наши ошибки, Простить за наши грехи. И снова родятся слезы, Сжигая камень души. Сжигая мои обиды, Рождая веру в любовь. Сегодня день панихиды ? Я верую в это вновь.

Ты можешь гореть,
Но только дотла.
Ты не можешь согреть,
И пылаешь зазря.

Ты можешь светить,
Словно звезда.
Ты можешь манить,
Но в никуда.

Ты словно искуственный лед

Ты хочешь тлеть
Как уголья.
Ты хочешь согреть
Кого-то, любя.

Ты хочешь светить
Неяркой свечой.
Ты хочешь дарить
Уют и покой.

Ты таешь всю жизнь напролет

Ты снова пылаешь -
Счастье на миг.
Ты снова сияешь -
Манишь в тупик.

Ты снова мечтаешь
Тлеть и светить.
И снова рыдаешь,
Не зная, как быть.

И вновь превращаешься в лед.
Проклятый круговорот...

сегодняшнее, толькоштошное...

Кто я? Что я? Где? Зачем? Надоело! Просто тошно. Мне бы плюнуть И под поезд. Рассмеяться И в окошко! Надо думать, Надо делать. Жить, любить, Смеяться, плакать... Надо верить... Надо помнить... За*****! Выпить что ли?

Ей хотелось такой простой вещи, такой банальной вещи - просто прижаться щекой к его груди, обнять его сильное тело... И тогда наверно не так сильно хотелось бы плакать, и не нужны бы были какие-то глупые слова... И не было бы, наверное, океана непонимания... Было бы все хорошо. Легко. Тепло. Спокойно. Такая банальность... Нет, она не хотела за него замуж. Даже просто жить с ним вместе, постоянно находиться рядом... Нет, она знала, как это... и чем это заканчивается. Ей просто хотелось, чтобы иногда Он был рядом... Когда это так нужно... Когда больше нет сил терпеть... Какая женщина не мечтала об этом? И как бы она не стеснялась казаться женственной, ей не было стыдно признаться в этом желании никому... Может быть кроме Него. Он все поймет, но зачем? Ничего не измениться... Он не может приехать... Он не может позвать ее с собой... А даже если бы это было возможно, это было бы неправильно. Хорошего понемножку... А было уже так много. Неужели лимит исчерпан?! Так быстро... Как всегда. Сказки не случаются в жизни. Любовь не бывает вечной. Ее наверно и вовсе нет. Есть только два человека, которым иногда бывает хорошо вместе. И чтобы это длилось как можно дольше, оба должны думать о целесообразности своих действий. Тошно. И нельзя по-другому... Нельзя позвонить и сказать просто:"Приезжай, Ты мне очень нужен!"...

Просто идти с Ним по улицам, ухватившись за его локоть, прижимаясь к нему плечом. Примеряться к его шагу? Разглядывать его профиль, такое уже знакомое лицо. И слушать, слушать, слушать? Пытаясь понять этого близкого и далеко одновременно человека. Или просто чувствовать себя маленьким ребенком, рядом с большим, сильным, взрослым человеком. Чувствовать защиту и уверенность. Ловить и запоминать каждое мгновение, постоянно помня, что все может закончиться? Верить в то, что ты нужна и бояться этого, и желать этого больше всего на свете? И бояться сказать такие простые слова? И еще больше бояться их услышать? И каждый раз говорить себе, что сказок не бывает, и все равно верить? В то, что все получиться? Что можно все сделать правильно. И думать, постоянно думать, не сделала ли ты еще ошибки, которая может стать роковой?

И ничего то не случилось, И ничего то не стряслось. И даже бед не приключилось, И счастья тоже вроде нет. А ты опять сказал, что любишь, А я молчу тебе в ответ, Я знаю точно, что забудешь, И я кричу тебе:"Привет!" А ты увы такой не первый, И не последний, но увы. Как жаль, что нет любви безмерной, А может есть, но я - увы... А жизнь без цели и без смысла, В конце туннеля лишь искра, Но я лечу, я свято верю, Что смерть прекрасна и проста!

Она умерла. Я не знаю как сейчас об этом писать, я не могу об этом писать. Я пытаюсь делить Вселенную на ноль. Я пытаюсь делить на ноль себя, Москву и эту зиму - разум выдает ошибку как последний калькулятор. Она умерла. Это невозможно понять, ибо на ноль делить нельзя - я помню это из школьных уроков. Кажется, результатом будет бесконечность, а бесконечность не помещается в голове. Она умерла. Круглосуточная морзянка. У - мер - ла. У!мер!ла! У - мер - ла. Три тире, три точки, три тире - бьются сигналом бедствия, чуть затихая во время сна, работы и общения. Она умерла. Мы познакомились с ней случайно, хотя, вскоре, выяснили что не могло быть иначе - мы давно ходили по одним и тем же улицам и друзья наших друзей были знакомы. Я предложил послушать плеер и протянул ей один наушник и мы слушали музыку. Я смотрел в ее глаза - я знал, что так рождается наша любовь. Она смотрела в мои глаза - как выяснилось позже она тоже это знала. Я влюбился с первого взгляда, я знал что такой девушки не могло появиться на Земле, это невероятная ошибка. Она ответила не сразу - женские чувства более инертны, мне пришлось доказывать что я именно тот, кого она ждет - не такой как все. Разный, талантливый, веселый... Зато потом ... потом мы уже не расставались - до самого конца. По всем законам логики я должен был погибнуть вместе с ней, но ... почему-то я остался жить. А она - умерла. Наша любовь была такой же безграничной и неповторимой, такой же неслыханной и неземной, какой бывает каждая неповторимая любовь. Мы гуляли по улицам, переплетая пальцы рук. Мы целовались на эскалаторах, которые казались возмутительно быстрыми и короткими. Мы переписывались по интернету потому что нам не хватало друг друга в такой длинный день - когда мы работали на разных концах Москвы. Мы писали друг другу стихи - и это были самые лучшие стихи в мире. Мы искали на ветке сирени цветки с пятью лепестками и съедали их, загадывая желания. И желания всегда сбывались. Она умерла. Мы не представляли себя друг без друга и расставание на неделю казалось невозможным. У нее было слабое сердце и она бы, наверное, умерла от горя - если бы некий оракул ей предсказал что пройдет всего несколько лет и я буду жить с другой женщиной. А разве я бы в это поверил? Но разве у меня был выход? Я знаю, что она меня простила. Ведь и я бы не желал чтобы она оставалась всю жизнь одна - после моей смерти. Но сам я не могу себе этого простить. Она умерла. Удивительно, но мы никогда не ссорились. Как мы могли ссориться если у нас полностью совпадали и вкусы и привычки? Мы понимали друг друга с полуслова и веселили знакомых, когда, не сговариваясь, хором отвечали на вопросы. У нас были свои тайны и ритуалы, свой язык. Конечно мы называли друг друга уменьшительными названиями зверюшек. Но мы были очень породистыми зверюшками - а не какими-нибудь банальными рыбками, котиками, зайчиками или совсем безыдейными малышами. Она умерла. У нее были удивительно красивые волосы почти метровой длины - к ней подходили на улицах фотграфы и парикмахерши, уговаривая свотографироваться или срезать и продать. Когда волосы запутывались, я их распутывал - боясь порвать хоть один волосок ... и это занятие нам очень нравилось, ибо заканчивалось оно почти всегда сладкой близостью. У нее были стильные клеши и хипповские фенечки на руках. Мы объехали автостопом всю Европу, мы пили абсент в Праге и курили марихуанну в Амстердаме. Мы ночевали в нашей маленькой палатке, залезая в один спальник на обочинах немецких автобанов и французских железных дорог. Мы слышали крики сов в польской дубраве и боялись утреннего комбайна на австрийском кукурузном поле, мы искренне верили что так будет всегда. Женщине, с которой я сейчас живу, нельзя рассказывать об этом - она лишь удивленно поднимет брови: а как вы жили без удобств? Она в общем неплохая женщина, она довольна жизнью с перспективным журналистом, хотя и не интересуется моей работой. Она читает журналы мод, мечтает удивить подруг подаренными мной колье и сережками с брильянтами, нучиться водить собственную иномарку и летать зимой с каким-нибудь мужчиной на Канары - например со мной. Это вызывает зависть, это обращает на нее приятальное внимание и она купается в этом - в непрерывном доказательстве окружающим, что ей достается лишь самое-самое лучшее, это ее кредо и смысл проходящих дней. Она нежна в постели и интересна в беседах, они умна и мила в обществе, но ее глаза горят одним лишь огнем - огнем "теперь и это - моё!". Она умерла. До последнего мига она так и не узнала что умирает. Я не знаю когда это произошло, не знаю даже где похоронено ее тело. Я знаю одно - мать вашу %б, та женщина с которой я живу никогда не сможет мне ее заменить. Ни-ког-да. Пусть даже она абсолютно похожа чертами лица, потаенными родинками на нежной коже, пусть у нее такое же имя, фамилия и тот же номер паспорта... (с) Не моё. Найдено в сети.

И не было ничего, кроме роящихся бездомных строчек. Бегающих по кругу мыслей, так мечтающих, быть высказанными. Ну, хоть кому-нибудь! Не важно, поймут ли, ответят ли... Они стояли черным комом в горле, мешая дышать, заставляя, выплюнуть их... В этот мир, которому все равно... Они кричали, требуя, чтобы их услышали, вгрызались в сердце воспоминаниями, как недобитыми на поле битве калеками... Как пауки в банке, они рвали друг друга на части, чтобы выкарабкаться на свободу... Не желали становиться в четверостишья, не имея продолжения... Они кидались язвительными вопросами и стыдливыми признаниями... Жаждали ответа... с наслаждением предвкушая твое отчаяние... Как о наркотике мечтали, о тупой режущей боли... твоей боли, которая заставит тебя кататься по полу, как раненого зверя, рыча и кусая бетон... Она толкнет тебя к зеркалу, чтобы ты смог выплюнуть всю свою ненависть в лицо врагу... А потом все эти рваные кусочки твоей загинающейся души сложатся наконец-то в одного ясное, непреодолимое желание... И ты будешь смотреть на нож с вожделением, которого не знали самые сумасшедшие влюбленные... И ненавидеть эти чертовы сугробы, мягкие, высокие, ненавидимого тобой цвета... Цвета жизни, веры, любви и надежды...

Старое-престарое: Капелька за капелькой Кровь моя течет. Капелька за капелькой Жизнь моя уйдет. Я давно ждала Этого момента, Когда жизнь почти ушла, Тянуться мгновенья. И всплывают все обиды, Лица, радости, мечты... Все прошло,и только мысли Будут до конца ясны.

... и ничего не происходит... Тишина...

Она умерла. Задохнулась. Не от нехватки воздуха, от нехватки места внутри себя. Она не умела молчать, но говорить разучилась. И все то, что скопилось в ней и жаждало выхода, убило ее. Задушило, как душит тонна песка, не закрывающая тебе рот, но не дающая вдохнуть, сжимающая грудь. Тяжело писать стихи, когда не помнишь любви и боли. Как вспомнить что такое любовь? Все равно что на утро попытать взлететь как только что летал во сне. Как вспомнить что такое боль? Как представить себе снова железные клешни, раздирающие медленно, но неуклонно, как хорошие заплечных дел мастера, все твое нутро, всю душу. Как вспомнить радость? Этот звенящий бушующий ветер? Сильный, пашнущий озоном перед грозой. Как вспомнить печаль? Как предствавить себе в середине весны тихий октябрьский лес? Плавно опускающиеся на землю листья, светлое грустное небо, мягкую, еще не остывшую землю. Когда в душе не остается ничего, кроме звенящей пустоты - страшно. Но это начало. Когда душа переполнена всем подряд, как придорожная помойка - никак. Это конец.

Ушла. Исчезла. Растворилась.
В моей душе, в моих мечтах.
И снова в пепел обратилась.
И ветер носит этот прах.

И снова слезы, снова мысли,
И снова злость, цинизм и страх.
И пустота и перебитость
В давно неписанных стихах.

И равнодушие и гадство,
И новый старых чувств виток.
К себе презрение за блядство.
Попытки вычленить порок...

И кухня. Дым. И сборник песен.
И пустота во мне и вне.
И равнодушье зим и весен
К моей отравленной душе.

Отредактировано благодаря kev

Пронзительным звоном пронеслось Короткое счастье моей любви, И в сердце твоем отозвалось, Но о большем и не проси. Я не могу полюбить иначе, Я не могу продолжить звон, Я лишь могу уйти чуть раньше Или остаться на эха стон.

Замолчи, проклятая мышца!
Все ты портишь в моей судьбе.
Замолчи! Я закрою уши,
Сколько можно верить тебе?

Тебя стоило б вырвать с корнями,
Тебя надо спалить на костре.
Сколько можно не спать ночами?
Сколько можно плакать во сне?

Сколько можно менять решения?
Сколько можно искать людей?
Поимей же ты сволочь терпенье!
Не тревожся хоть пару дней.

Я хотела прожить с ним годы,
Я была бы ему верна...
Если б ты не чинила препоны,
Если б ты не была часть меня.

Но твоя неуемная жажда
Лишь к печали меня ведет.
Я вгоню в тебя яда, подруга,
Если голод твой не пройдет.

Если кто-нить может посоветовать, как, не меняя смысла, изменить последнее четверостишие, буду очень благодарна
:)
Под редакцией kev и NaPalm.

Осень. Снова боль падений, И природы сонной грусть. Горечь старых сожалений, Новых мыслей злая суть. Отраженье неба в сердце, Дождь и холод на лице, Это все предверье смерти - Зимней спячки на земле. Все умрет и вновь родится, Чтоб увидеть солнца луч, В нашем сердце отразиться, Нашу жизнь перевернуть. Тох, я знаю, ты скажешь, что это крайняя степень эк.. чего-то там( забыла как называется)

Коментов нет. Одиночество рулит.