У каждого народа есть своя традиция жестокости. Но почему-то исламскому миру присуща какая-то особая кровожадность. Я даже не говорю о тех террористах-смертниках, которые способны захватить гражданский самолет и врезать его в небо?скреб, заполненный невинными людьми, или взорвать жилой дом в момент, когда все жители спят... Нет, я имею в виду ту изысканную кровожадность, которая таится в исламском мире. Это целая культура убийства, эстетика душегубства.
В Индии несколько лет назад во имя независимости Кашмира мусульманские террористы захватили в заложники четверых туристов (из Норвегии и Германии), продержали их в пещере несколько месяцев, а затем торжественно отрубили им головы. То же самое проделали в прошлом году с американскими туристами на Филиппинах и с американским же журналистом в Пакистане. Очевидно, в исламском мире традиционно принято не только убивать людей, но отрубать им головы.
В Чечне исламские бандиты частенько торжественно документировали, записывая на видеопленку, как они отстреливают пальцы невинным заложникам, как они режут головы русским пленным, причем обязательно каким-ни?будь зубчатым ножом.
В Алжире во время исламского партизанского восста?ния в середине 1990-х террористы наезжали ночью в те поселки, которые их не поддерживали, и умерщвляли всех жителей, до последнего ребенка, опять же с обязательным отрезанием голов. (Почему-то алжирские проповедники джихада совершали свои самые зверские убийства во вре?мя священного месяца Рамадана.)
Как же все это понимать? Может быть, это самый обыч?ный криминал, который присущ любому обществу? Нет, по?добная жестокость носит слишком систематичный и идео?логический характер, чтобы можно было говорить о быто?вом криминале. Это даже не политический экстремизм, а какая-то дикая жажда крови.
Когда историки пытаются объяснить появление какого-нибудь экстремистского политического движения ? боль?шевизма, допустим, или нацизма, или маоизма, ? они прежде всего всматриваются в ?священные писания? это?го движения, ибо именно там находится шкала ценностей, которая подталкивает людей к совершению зверств или к геноциду.
Интересно, а что такое есть в Коране, что позволяет многим мусульманам истолковать его как призыв к жесто?кости, душегубству, терроризму и войне? Стоит любому бандиту упомянуть Аллаха и поднять знамя джихада, и он уже считает себя свободным совершить самое страшное насилие. Почему? Как это соотнести с теми мирными доб?родетелями исламской цивилизации, которые мы все зна?ем и уважаем, ? с красотой и поэзией исламских культур, с гостеприимством и вежливостью простых мусульман? Я не могу ответить на этот вопрос. Тем не менее мне кажет?ся, что истоки сегодняшних зверств все-таки нужно искать не в политике, не в экономике, а в самом Коране.
Когда я прочитал первые несколько глав (сур) Корана, сразу подумал о великих полководцах истории. Наполеону и Юлию Цезарю не суждено было проповедовать слово Гос?подне... Мне представилась арабская пустыня VII века, и я не мог избавиться от впечатления, что читаю проповеди красноречивого полководца, восторженно призывающего к бою. Пусть я неправильно воспринял писание, но, чем дальше я погружался в Коран, тем больше мне казалось, что я слышу, как Мухаммад обращается либо к войску, либо к народу, готовящемуся идти на войну. И я вообразил себя сегодняшним ваххабитским фанатиком ? человеком, кото?рый посвящает свою жизнь очищению мира от неверных, и не нашел в Коране почти никаких возражений подобному жизненному пути. Наоборот, практически каждая страница Корана поощряла беспощадную войну с неверными.
Воинственность Корана повергла меня в шок. Невоз?можно вообразить в христианских священных писаниях, например, такую фразу:
?Не берите же из них друзей (из неверных. ? П.Х.), пока они не выселятся по пути Аллаха; если же они отвратятся, то схва?тывайте их и убивайте, где бы ни нашли их? (Коран 4:89).
Или такую проповедь:
?А когда кончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников (Коран часто называет христиан многобожниками. ? П.Х.), где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!? (Коран 9:5).
Чеченские бандиты, захватывающие заложников и са?модовольно отрезающие им сперва пальцы и уши, а затем и головы, могут найти оправдание в следующей строке:
?Помощь ? только от Аллаха, великого, мудрого, чтобы от?сечь какую-либо конечность у тех, которые не веровали...? (Ко?ран 3:126?127).
Ислам ? вера строгая, суровая. В Коране почти на каждой странице упоминается о том, какая судьба ждет не?верующих или неверных: ?вечный огонь?, ?наказание?, а то и ?жестокое наказание?, ?болезненное наказание?, ?мучительное наказание? или ?унизительное наказание?. Иногда образцы этого наказания уточняются:
?Поистине, тех, которые не веровали в Наши знамения. Мы сожжем в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания? (Коран 4:56).
При этом Пророк постоянно повторяет, что Аллах милостив и милосерден. Но для меня, человека христианской веры, столь часто повторяемая угроза наказания и вечно?го огня заслонила собой возможность милости и проще?ния. Сложилось впечатление, что Аллаха надо не столько любить, сколько бояться. Коран постоянно напоминает: ?Аллах велик, обладатель мщения!? (Коран 3:4), ?Аллах быстр в расчете!? (Коран 3:19), от ?замыслов Аллаха? ни?кто не уйдет (Коран 7:99).
Может быть, строгость и воинственность при провоз?глашении строк Корана нужны были Мухаммаду, чтобы ус?мирить и вразумить дикие племена арабской пустыни? Ве?роятно, покорить их можно было только страхом и мечом.
А христианство выросло на почве уже глубоко развитой греко-римской цивилизации, поэтому здесь возможен был совершенно другой тон.
Суть любой веры определяется не только священным писанием, но и ее видимыми проявлениями ? архитекту?рой, искусством, обрядами.
В традиционных христианских храмах (православных и католических) на верующих глядят добрые глаза Христа, Божьей Матери и множества святых. Со Святейшей Семьей верующему тепло, уютно. Мерцают свечи, дымится ладан, музыка потрясающей красоты возносит душу человека к небесам.
В мечети нет изображений. Есть только изящные узоры на стенах и коврах верующих; узоры эти имеют глубочай?ший символический смысл, но остаются чистой абстракци?ей. Молитвы преподносятся Богу строгими напевами по арабскому обычаю. Верующие, построенные в четкие ря?ды, одновременно кланяются в направлении Мекки. Ме?четь не стремится создать тот уют, то семейное общение с Богом, присущие христианским храмам. Наоборот, архи?тектура мечети должна изображать просторы пустыни; че?ловек должен себя чувствовать маленьким перед могуще?ством Всевышнего.
Мухаммад считал христиан многобожниками, а ислам ? религией строгого единобожия. Действительно, христиан?ство ? религия сложная. Корень христианской веры ? символ Троицы (Бог един в трех лицах: Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух) ? парадоксален. Не сразу поймешь... К тому же христиане молятся Богородице и всем святым о заступ?ничестве. Получается... многобожие? Нет. Ибо христианин твердит: ?Верую во Единаго Бога-Отца, Вседержителя, Творца небу и земли...?
На самом деле не единобожием объясняется противо?стояние исламского мира и христианской Европы. Нет, корни этого противостояния нужно искать в других, нрав?ственных и идеологических, разногласиях. В исламе, на?пример, преобладают общинное начало и абсолютное под?чинение вождю (азиатские ценности), а в Европе прослав?ляется вольница и свободное объединение личностей (древнегреческие ценности). Народовластие, права чело?века, свобода личности, гражданственность ? все эти идеи чужды исламу.
По исламской вере над миром царствует ?бесчеловечный? Бог (по словам Владимира Соловьева), а по христи?анской вере Бог явился человеком в виде Иисуса Христа, братом всех людей. Для мусульман Бог недоступен. Хрис?тиане же, радуясь пришествию Христа, верят, что Бог бли?зок, что Он среди них.
В отличие от христианства, ислам очень легалистская религия. Помимо всего прочего, Коран является сводом законов, регулирующих жизнь верующего до самых мелких деталей. Христианство тоже регулирует ежедневную жизнь верующего, но более общими заповедями (вера, на?дежда и любовь). Христианство ставит задачу не столько выработать свод законов, по которым человек должен жить, сколько пробудить в человеке совесть, к которой он обязан прислушиваться. Другими словами, христианский человек свободно решает, как применить повеления своей совести к ежедневной жизни. Закон уступает нравственно?сти. Когда человек действует безнравственно и против своей совести, какая разница, что он остается в рамках за?кона? Ведь он все-таки совершает грех.
Таким образом, различие в оценке личности проложи?ло глубокую пропасть между христианством и исламом.
Христианин обязан повиноваться своей совести (внутрен?ний голос Бога), а мусульманин обязан повиноваться зако?нам, ниспосланным Богом. Христианин опасается совер?шить грех, а мусульманин ? нарушить закон Аллаха. Но поскольку закон Аллаха распространяется главным обра?зом лишь на верующих (мусульман), то мусульманину срав?нительно легко прийти к выводу: по отношению к неверу?ющим почти любой поступок позволен.
Хлебников П. - Разговор с варваром
http://www.fictionbo...vor_s_varvarom/
