сидел на ветке дятел сидел, сидел и спятил малыши-голыши делали зарядку а на пятом этаже оторвали пятку (что-то вспомнилось)

Мы пишем здесь порой о том, Чего не может быть на свете, Зачем идти с открытым ртом За чувствами, как ходят дети. Любовь приятно описать. Притятно слушать описанье. Но разобравшись в ней опять, Поймёшь, что это лишь желанье, Так незаметно, как и свет Оставит тебя вскоре. Я говорю же: её нет! Но кто-то верит. Что за горе!

Бессонница. Сл. М. Цветаевой В огромном городе моем ночь. Из дома сонного бегу прочь. А люди думают - жена, дочь, А я запомнила одно - ночь. Припев: Вот опять окно, где опять не спят. Может пьют вино, может так сидят, Или просто рук не разнимут двое... В каждом доме, друг, есть окно такое... Крик разлук и встреч - ты, окно в ночи, Может сотни свеч, может три свечи. Нет и нет уму моему покоя - И в моем дому завелось такое. А июльский ветер мне метет путь, И где-то музыка вдали - чуть, Ах, нынче б ветру до зари дуть Сквозь стенки тонкие - груди в грудь. Припев: ... Есть черный тополь, а в окне свет, И звон на башне, а в руке - цвет, И шаг вот этот - никому - вслед, И тень вот эта, а меня - нет!... Припев: ... Вот опять окно, где опять не спят. Может пьют вино, может так сидят, Или просто рук не разнимут двое... В каждом доме, друг, есть окно такое... Крик разлук и встреч - ты, окно в ночи, Может сотни свеч, может три свечи. Нет и нет уму моему покоя - И в моем дому завелось такое. Помолись, дружок, за бессонный дом... За окно с огнем...

Автомат повыше вскинув И берет на лоб надвинув, Мы с улыбкою веселой Будем жечь дома и села. :D

Понравилось... =) Аркадий Бухов Два Наполеона Да, были два Наполеона: Один из книг, с гравюр и карт. Такая важная персона. Другой был просто – Бонапарт. Один с фигурой исполина. Со страхом смерти не знаком. Другого била Жозефина В минуты ссоры башмаком. Один, смотря на пирамиды, Вещал о сорока веках. Другой к артисткам нес обиды И оставался в дураках. Мне тот, другой, всегда милее. Простой, обычный буржуа, Стихийный раб пустой идеи, Артист на чуждом амплуа. Я не кощунствую: бороться Со всей историей не мне... Такого, верю, полководца Не будет ни в одной стране. Наполеон был наготове Всесильной логикой штыка По грудам тел и лужам крови Всего достичь наверняка. Ему без долгих размышлений Авторитетов разных тьма Прижгла ко лбу печатью «гений» Взамен позорного клейма... Но тот, другой, всегда с иголки Одетый в новенький мундир, В традиционной треуголке, Незрелых школьников кумир, Мне и милей, и ближе втрое, И рад я ставить всем в пример, Как может выбиться в герои Артиллерийский офицер. 1912

Кто-то от водки пьянеет, Кто-то от травки балдеет, Пулеметчик решил,что он летчик, -- Вот беспредел! Кто-то израненый стонет, Кто-то в болоте тонет, Пулеметчик разбежался по полю И взлетел -- Мина... :cry:

Да нет, ну что вы в самом деле. Про автоматики писать. Здоровый дух в здоровом теле. Но мы ж не дети, вашу мать.

Евгений Грачёв Красота – не шторы на окне, Не узор, где иней серебрился. Женщина, посмотришь – так себе, Слово скажет – и уже влюбился. :)

Бледнею лицом. Болею Должно быть. Ночами брежу, Хриплю имена. Жалею О нас. Нами грежу. Вымаливая тебя, Немею под утро. Пустое Шаманство все это. Зря. Знаю. Знаю, но как параноик Вымаливаю тебя. Еженощно. Отхаркиваюсь словами. Срываюсь На шепот истошный. Под утро не забываюсь. Все помню, забыть пытаясь...

Снова... Люблю её. Влюбился снова. Пусть безответно, без надежды. Но эта песня мне не нова И мутно на душе, как прежде. Сейчас гуляю я не с ней. Я нелюбимую ласкаю. Друзья кричат: "Да ну, забей" Но я их всех не понимаю. Пройдёт неделя. Я остыну. Мне время чувства охладит. И несодвинуть эту льдину Былая рана не болит.

Концовка добила :D Игорь Иртеньев Колыбельная Месяц светит, но не греет, Только зря висит, сачок. Засыпай, дружок, скорее, Засыпай, мой дурачок. Прислонившись носом к стенке, В темноте едва видны, Спят брюнетки и шатенки, Спят евреи и слоны. Свет на землю серебристый Тихо льется с высоты, Спят дантисты и артисты, Рекетиры и менты. Сквозь волнистые туманы Продирается луна, Спят бомжи и наркоманы, Лишь путанам не до сна. Спят, забывшись сном усталым, Сладко чмокая во сне, Спят под общим одеялом, Спят на общей простыне. Все заснуло в этом мире – Тишь, покой да благодать, Лишь скрипит в ночном эфире Наша общая кровать. Спи, мой милый, спи, хороший, А не то с кровати сброшу, Баю-баюшки-баю, Спи спокойно, мать твою. 1991

Наша работа во тьме - Мы делаем , что умеем , Мы отдаем , что имеем , Наша работа - во тьме. Сомнения стали страстью, А страсть стала судьбой. Все остальное- искуство В безумии быть собой.

Лишь стоит по прозрачности стекла Серебрянной ладонью провести ... Искуство так рождает зеркала,- Чтоб каждый мог себя в них обрести ... Мы верим им и тянемся вперед... Иллюзия срывает тени зла, И наш двойник кривит в усмешке рот ... У нас воруют души зеркала. И так легко порезаться о край , Об острый край, и остается боль, И шепчут зеркала :"Не разбивай!..."- В нас заменяя холодом любовь . Мир отраженья вязок и жесток, Он рвется из застывшего стекла... И страшно - вдруг еще придет их срок, И завладеют нами зеркала, И вырвется на волю легион Фальшиво отраженных ими душ, И мир наполнит звон...Стеклянный звон... Кто победит?... Оркестр, сыграйте туш ...

Да бред всё это, господа! Писать про зеркало, как мир. Не оторваться вам тогда От этих заведущих лир! Учите физику, реал Воспринимайте потрезвее! А то получится аврал Перед глазами зеленеет.. Зелёный мир, зелёный друг Зелёным птицам кричишь: "Кыш!" Зазеленело всё вокруг! Харе курить этот ГАШИШ!!!

Каждый может по немного Делать то, что нужно нам Есть у всех своя дорога Счастья с горем пополам...

Нет в мире счастья или горя. Нет справедливых иль тиранов. Всё то - пустые разговоры. Есть лишь что нравится иль ранит. Что мне понравилось - то счастье. Кто не понравился - мудак. Что здесь не то хотябы частью? Ответьте мне. Я жду ведь так.

:) :) :) Не плачь, это Солнце Взойдет еще не раз, И твой поезд уходит не завтра Туда, где играет джаз Наш самый веселый на этой планете ансамбль... Папа по прозвищу "Заппа" Заблудился в недрах Земли Он нарушил законы: Слишком много скосил травы. Теперь ты живешь в его доме, Похожем на маленький гроб, Тебя беспокоит кризис общения, Видимо ты мизантроп. Иногда ты пляшешь твист, Иногда пьешь тазипам, Говорят, ты фаталист, Алкоголик, наркоман. Никто не любит тебя, Никто не любит тебя! Но ты не плачь, это Солнце Взойдет еще не раз, И твой поезд уходит не завтра Туда, где играет джаз Наш самый веселый на этой планете ансамбль! Как говорил Заратустра, Символ жизни - весы, То поцелуешь кого-то, То дашь кому-то п...ы Однажды тебе станет лучше, Боль пройдет навсегда, С утра выпадут зубы, Днем завершится война. А когда наступит ночь, За окном грянет гром И сам Господь в последний раз В небесный скажет мегафон: "Никто не любит тебя, Никто не любит тебя!". Но ты не плачь, это Солнце Взойдет еще не раз, И твой поезд уходит не завтра Туда, где играет джаз Наш самый веселый на этой планете ансамбль! Не плачь, это Солнце Взойдет еще не раз, И твой поезд уходит не завтра Туда, где играет джаз Наш самый веселый на этой планете ансамбль! Армен Григорян

Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!
И на площадь, мрачно очерченную чернью,
багровой крови пролилась струя!

Морду в кровь разбила кофейня,
зверьим криком багрима:
Отравим кровью игры Рейна!
Громами ядер на мрамор Рима!

С неба, изодранного о штыков жала,
слезы звезд просеивались, как мука в сите,
и подошвами сжатая жалость визжала:
Ах, пустите, пустите, пустите!

Бронзовые генералы на граненом цоколе
молили: Раскуйте, и мы поедем!
Прощающейся конницы поцелуи цокали,
и пехоте хотелось к убийце - победе.

Громоздящемуся городу уродился во сне
хохочущий голос пушечного баса,
а с запада падает красный снег
сочными клочьями человечьего мяса.

Вздувается у площади за ротой рота,
у злящейся на лбу вздуваются вены.
Постойте, шашки о шелк кокоток
вытрем, вытрем в бульварах Вены!

Газетчики надрывались: Купите вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!
А из ночи, мрачно очерченной чернью,
багровой крови лилась и лилась струя.

Маяковский "Война Объявлена"

Самое красивое стихотворение из тех, что мне доводилось когда-либо читать:


***
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
Чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -
Дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
Ни объятье невозможно, ни измена!

Посылаю тебе, Постум, эти книги
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
Лишь согласное гуденье насекомых.

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
Был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
Он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
Но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

Этот ливень переждать с тобой, гетера,
Я согласен, но давай-ка без торговли:
Брать сестерций с покрывающего тела
Все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
Он и будет протекать на покрывало.

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
И скажу, как называются созвездья.

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
Долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
Там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
В дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
Чтоб за ту же и оплакивали цену.

Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
***

Еще одно, называется "Песня невинности, она же - опыта";
предыдущее - "Письма Римскому Другу"
Автора, надеюсь, все знают...


"On a cloud I saw a child,
and he laughing said to me..."
W. Blake

["...Дитя на облачке узрел я,
оно мне молвило, смеясь ..."
Вильям Блейк]


***

1

Мы хотим играть на лугу в пятнашки,
Не ходить в пальто, но в одной рубашке.
Если вдруг на дворе будет дождь и слякоть,
Мы, готовя уроки, хотим не плакать.

Мы учебник прочтем, вопреки заглавью.
Все, что нам приснится, то станет явью.
Мы полюбим всех, и в ответ - они нас.
Это самое лучшее: плюс на минус.

Мы в супруги возьмем себе дев с глазами
Дикой лани; а если мы девы сами,
То мы юношей стройных возьмем в супруги,
И не будем чаять души друг в друге.

Потому что у куклы лицо в улыбке,
Мы, смеясь, свои совершим ошибки.
И тогда живущие на покое
Мудрецы нам скажут, что жизнь такое.

2

Наши мысли длинней будут с каждым годом.
Мы любую болезнь победим иодом.
Наши окна завешаны будут тюлем,
А не забраны черной решеткой тюрем.

Мы с приятной работы вернемся рано.
Мы глаза не спустим в кино с экрана.
Мы тяжелые брошки приколем к платьям.
Если кто без денег, то мы заплатим.

Мы построим судно с винтом и паром,
Целиком из железа и с полным баром.
Мы взойдем на борт и получим визу,
И увидим Акрополь и Мону Лизу.

Потому что число континентов в мире
С временами года, числом четыре,
Перемножив и баки залив горючим,
Двадцать мест поехать куда получим.

3

Соловей будет петь нам в зеленой чаще.
Мы не будем думать о смерти чаще,
Чем ворона в виду огородных пугал.
Согрешивши, мы сами и встанем в угол.

Нашу старость мы встретим в глубоком кресле,
В окружении внуков и внучек. Если
Их не будет, дадут посмотреть соседи
В телевизоре гибель шпионской сети.

Как нас учат книги, друзья, эпоха:
Завтра не может быть так же плохо,
Как вчера, и слово сие писати
В tempi следует нам passati.

Потому что душа существует в теле,
Жизнь будет лучше, чем мы хотели.
Мы пирог свой зажарим на чистом сале,
Ибо так вкуснее; нам так сказали.
***

"Hear the voice of the Bard!"
W.Blake

["Внемлите глас Певца!"
Вильям Блейк]


***

1

Мы не пьем вина на краю деревни.
Мы не ладим себя в женихи царевне.
Мы в густые щи не макаем лапоть.
Нам смеяться стыдно и скушно плакать.

Мы дугу не гнем пополам с медведем.
Мы на сером волке вперед не едем,
И ему не встать, уколовшись шприцем
Или оземь грянувшись, стройным принцем.

Зная медные трубы, мы в них не трубим.
Мы не любим подобных себе, не любим
Тех, кто сделан был из другого теста.
Нам не нравится время, но чаще - место.

Потому что север далек от юга,
Наши мысли цепляются друг за друга,
Когда меркнет солнце, мы свет включаем,
Завершая вечер грузинским чаем.

2

Мы не видим всходов из наших пашен.
Нам судья противен, защитник страшен.
Нам дороже свайка, чем матч столетья.
Дайте нам обед и компот на третье.

Нам звезда в глазу, что слеза в подушке.
Мы боимся короны во лбу лягушки,
Бородавок на пальцах и прочей мрази.
Подарите нам тюбик хорошей мази.

Нам приятней глупость, чем хитрость лисья,
Мы не знаем, зачем на деревьях листья.
И, когда их срывает Борей до срока,
Ничего не чувствуем, кроме шока.

Потому что тепло переходит в холод,
Наш пиджак зашит, а тулуп проколот.
Не рассудок наш, а глаза ослабли,
Чтоб искать отличье орла от цапли.

3

Мы боимся смерти, посмертной казни.
Нам знаком при жизни предмет боязни:
Пустота вероятней и хуже ада.
Мы не знаем, кому нам сказать: "не надо".

Наши жизни, как строчки, достигли точки.
В изголовьи дочки в ночной сорочке
Или сына в майке не встать нам снами.
Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.

То не колокол бьет над угрюмым вечем!
Мы уходим во тьму, где светить нам нечем.
Мы спускаем флаги и жжем бумаги.
Дайте нам припасть напоследок к фляге.

Почему все так вышло? И будет ложью
На характер свалить или Волю Божью.
Разве должно было быть иначе?
Мы платили за всех, и не нужно сдачи.
***